Еще не ставшие яростными, лучи Солнца смущенно прощупывали плотные бумажные вертикальные жалюзи, скрывающие от чрезмерного тепла спокойно спящего на большой кровати человека без возраста.
Что делает древний Бессмертный в маленькой уютной гостинице на тропическом островке? Да как обычно, исчезнув из Парижа после очередной заварушки с участием МакЛауда, решил отдохнуть и собраться с мыслями, дабы продумать дальнейший план действий, а также устаканить вопрос с Наблюдателями по поводу поисков самого себя. Если хочешь что-то спрятать – прячь на самом видном месте. Так и поступал Митос, среди Наблюдателей известный как скромный исследователь Адам Пирсон. Прячась на виду и работая над проектом о самом себе, своей истинной сути, Старик мог быть уверен, что пока он контролирует ситуацию, никто не сможет найти Древнейшего. Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо – делай сам.
Понежившись на удобной кровати, скорее жилистый, нежели накачанный Пирсон с ленивой неторопливостью сполз с нее и, накинув на обнаженное тело шелковый черный халат, потащил собственную тушку в душ. Пока никуда бежать не нужно, ни от кого прятаться и ни с кем сражаться не требуется – благодать. Почему бы не насладится жизнью, пока очередной звонок Джо не выдернет Митоса из убежища и не забросит в гущу событий, дабы вновь спасать шкурку своего наивного ученика. Ведь просящий взгляд Джо и искренние волнения Аманды - прекрасные убеждающие аргументы. Хотя... все это лукавство, просто Старейший не хотел потерять глупого шотландца, к которому так неосторожно привязался.
От мыслей о вечновляпывающемся горце отвлек стук в дверь, следом за звуком появилось и изображение - девушка двадцати лет отроду в очаровательном коротеньком наряде горничной.
− Простите, уборка номеров, − застенчиво объяснила гостья, мило улыбнувшись.
Только что выбравшись из душа, Митос представлял собой живописную картинку, прямо из классической серии "Приплыли": босиком, черная шелковая ткань прилипает к влажной коже, мокрые короткие волосы торчат непонятными иголками. Под халатом, разумеется, ничего.
"Я не заперся?"
Старейший удивился собственной беспечности, но тут же улыбнулся аки скромный школьный библиотекарь и, подхватив кучку одежды (белье, джинсы и рубашку... тапки, главное – пляжные тапки!), снова скрылся в ванной на несколько минут, откуда вылез уже вполне в приличном виде, все еще смущенно улыбаясь (Станиславский бы оценил).
− Конечно, прошу, −  раз уж тут пока будут приводить и без того опрятный номер в кристально чистый, можно прогуляться и осмотреть уже получше избранное место отдыха. А если говорить конкретнее, Пирсон направил стопы, обутые в пляжные тапки в пригостиничный парк.
Местечко вполне живописное. Тормознув у розового куста, Адам присел и нежно погладил посверкивающие от еще не испарившейся росы бархатистые лепестки.
"Остановись, понюхай розы"- беспечно заявляла своему другу девушка в каком-то мельком виденном фильме. Именно этим сейчас Наблюдатель и занимался. Сполна налюбовавшись кустом, мужчина пересел на скамью и, прикрыв глаза, подставил бледное осунувшееся лицо еще бережным и наполненным ультрафиолетом лучам теплого светила. Посидев так может около часа, Старейший поднялся со скамьи и потянулся всем гибким телом, лениво направляясь по той же дороге обратно, в сторону арки выхода. По плану намечался скромный завтрак и разгуливание по городку в поисках каких-либо достопримечательностей и связанных с ними увлекательных историй. Даже Бессмертным нужно общество, не зря же они заводят учеников, к тому же, даже несмотря на привычку к одиночеству, у самого Митоса было 68 жен. Разумеется, относительно его 5000 лет 68 человек – ерунда сущая, но она лишь подтверждает, что никто, пусть и столь мудрое существо, не сможет устоять от необходимости сопричастности.

Некто действительно был рядом, правда, в блаженной безмятежности позабывший меч в номере. Вернее намеренно оставивший, ведь день обещал быть слишком жаркий, чтобы облачаться в плащ (а какова еще температура может быть в тропиках?), а иначе оружие не скрыть. Конечно, вариант изображать Мистера Эксцентричность при полном параде не отпадал, однако роль уже была выбрана и менять ее по ходу дела было крайне непрактично. Последним Митос грешил весьма редко. Скорее не так, вообще не грешил, пока судьба не столкнула с кое-кем совсем невозможным. Бойскаутом. Дунканом МакЛаудом из клана МакЛаудов. Горцем. Со всем сторон положительным и в крайней степени максималистом. Странно, что он еще прожил 400 лет. Глупый юнец.
Но сейчас глупым Адам называл себя, ругая на древнегреческом, персидском и суахили свою чрезмерную расслабленность, грозящую лишением бесценной головы оного Старейшего, которую, кстати сказать, Пирсон берег весьма ревностно на протяжении, шутка ли, свыше 5000 лет. Сражаться было нечем. Оставалось – бежать. Однако, противник стоил того, чтобы посмотреть на Бессмертного, умудрившегося приехать на этот богом забытый островок и найти всегда весьма умело прятавшегося и исчезающего аки призрак Старейшего. Мягкие бесшумные шаги по дорожке, попытка разглядеть сквозь листву акации, кого же черт принес, постоянный слегка раздражающий звон на грани сознания - очень знакомый Зов. Когда так долго живешь, начинаешь замечать, что даже ощущение присутствия отличается. У каждого Бессмертного неуловимо свой Зов. Почти неуловимо.
− МакЛауд, это случайность, или ты решил сделать невозможное - найти меня самостоятельно?

Соляной столб в исполнении горца, украшенного легкой футболкой и шортами, получился весьма забавным, особенно если учесть, что таковой наряд не предусматривал оружие, разве что нож или пистолет. Которыми, кстати, Старейший тоже непредусмотрительно не вооружился. Если припереть Наблюдателя к стенке, тот признается, что, пусть горец и был последним человеком, которого Митос ожидал тут увидеть, ведь именно от вездесущего (как оказалось) Дункана, Пирсон и скрылся на этом райском островке, но все же его появлению Старик обрадовался гораздо больше, чем охотнику за головами. По крайней мере, Мак не был опасен. Никогда не был по-настоящему опасен, даже в свое темное время, хотя и угрожал забрать митосовскую стриженную башку. Но не на святой земле. Слишком уж стара и грозна сия традиция "перемирия". В прочем, если бы уж сильно приперло, пришлось сражаться даже с учеником, чего очень не хотелось. Горец сам потерял Ричи, так что хватит с них обоих. Поэтому тот, кого именовали Смертью, в свою очередь, никогда не сражался в полную силу ни с МакЛаудом, ни на глазах МакЛауда, поскольку позволить узнать себя потенциальному, пусть и гипопетически потенциальному противнику - прямая дорога на кладбище. Любая дружеская потасовка с Дунканом не более чем игра, даже заигрывание-тире-урок. Одиночество толкает Бессмертных находить себе учеников, и Старейший избрал для себя крайне прелюбопытный экземпляр. Невозможный, несносный, неприспособленный... слишком правильный.
Своеобразие юмора шотландца удивило Митоса. Обычно горец не был столь язвителен. Это... не укладывалось в понятие "все нормально". Что не укладывалось, то тревожило и толкало Древнего Бессмертного на безумства, даже мысль о которых бы заставила его скривиться презрительно, если бы кто-то раньше такое Митосу сказал. Забота, опека, снисхождение, ненавязчивые уроки... Увы, дикий шотландец ни черта из них не выносил, упрямо поджимая губы и упираясь лбом в ворота, те же самые, лишь в новой обертке.
− Пожалуй, особенно безоружным идиотам на богом забытом острове, где нет прикрывающего спину Доусона.
Раз Магомет сам явился к горе, пусть уж рассказывает, какого лешего притащился в укромное местечко земного шарика.

Сердить Дункана – одно из хобби Смерти-на-пенсии. Это увлекательно тем, что взбешенным МакЛаудом манипулировать еще проще, чем МакЛаудом спокойным. Видимо горцы не умеют думать и одновременно яростно сверкать очами. В прочем сейчас Митосу от несносного паладина ничего не нужно, да и тот явно отдохнуть приехал. Наверное, розы, на которые снова соскользнул расслабленно-лукавый взгляд, направили мысли в некоем романтическом направлении, потому как Старейший еле заметно вздрогнул насчет "нахождения под боком".
Афишировать собственную привязанность к ученику и беспокойство об оном Митос не хотел бы, ведь это сильно ударит по репутации того, кто идет за победителем и славится беспринципностью, бессовестностью и прочими "без". Но нет, горец не только не разгадал истинных причин появлений Адама на пороге его баржи, бара Джо, возникновений еще в различных местах, где шотландцу требовался направляющий пинок, или его дурную темноволосую голову могли отсечь, даже и не догадывался.
Зато нахальство оного шотландца, непосредственное, неприкрытое, плещущее через край вызвало ответный фырк.
"Однако ж, он тут, понимаешь ли, развлекаться будет, а я, значит, работай? Спешу и падаю!"
Аж зубы свело, так захотелось залепить ученику легкий подзатыльник, в воспитательных, разумеется, целях. Но рукоприкладство - метод самого дикого шотландца, Древнейший "кусает" словом.
− Твои развлечения обычно начинаются появлением красавицы, которую надо спасать, и заканчиваются локальными разрушениями, − усмехнулся уголками губ Старик и неспешно тронулся с места на выход.

"Шотландский мальчишка быстро учится".
Или язвительность просто очень заразная штука, но Дункан делает успехи. Адам аж притормозил, сдержавшись от аплодисментов, однако слововыверт оценил.
"Хитро, очень хитро", − змей-искуситель покачал головой с той особенной улыбкой, которая появлялась на губах Старика, когда Мак его не видел. Каков бы ни был ответ на заданный вопрос, он бы проливал свет на личную жизнь Митоса. А информацию о себе давать какую бы то ни было, Пирсон не любил.
− Я бывал и жрецом, и монахом, − заметил Митос, искоса наблюдая за танцами у того же розового куста, коим полчаса назад любовался сам Адам, − лучше обойтись без атмосферных спецэффектов. Разумеется, если ты не притащил всех своих врагов следом.
Бессмертный на островок слинял подальше от драк и МакЛауда, который всенепременнейше в эти самые драки ввязывался, так что мужчине совсем не улыбалось, чтобы сражения пришли за ним сами.

Перечисления званий и наименований Старейшего были сказаны скучающим тоном, но Митос слишком хорошо помнил устроенную Дунканом сцену с разъяснениями у машины Пирсона, и те косые недовольные взгляды, получаемые вместо благодарности за работу на два лагеря, презрение в ответ на практически граничащие с самоубийством старания спасти шкуру этого шотландского барана... и его лесной ведьмы Кассандры. На последнюю Митосу было глубоко наплевать, но ведь Дункан, глупый горец, взвалил на себя роль защитника "слабой женщины", а значит ему, Адаму, пришлось прикрывать их всех! Причем так, чтобы Кассандра понятия об этом не имела, да и из Всадников о неполной верности знал только вечно потрясающий оружием перед митосовским носом Кронос, на манер "так не достанься же ты никому".   
"Ах, вот в чем кроется твоя язвительность. После всего ты продолжаешь меня винить? Ну что ж... так тому и быть".
После беседы на кладбище прошло всего ничего по меркам Бессмертных, каких-то полгода и теперь вдруг тут, на островке безопасности, куда Старейший сбежал восстановить собственную хорошенько порезанную душу, они увиделись вновь. Обычно Адам заявлялся в обозримое пространство Мака, а не наоборот.
"То ли еще будет", − мрачно хмыкнул Старик-Юноша про себя. Все это очень дурно пахло, и отнюдь не розами. В общем-то Пирсону сейчас было совсем не до красавиц. Слишком многое произошло за пару последних лет. Слишком стремительно. Слишком противно пищал вдалеке сигнал надвигающегося Сбора. А спорить с МакЛаудом – вообще дело самое безнадежное и бессмысленное, поэтому Старейший лишь пожал плечами равнодушно. Если враги пришли, лучше им не соваться под горячую руку.
− Я не люблю драться, но это не значит, что не умею.
И Дункан это знал, ведь сам видел Митоса в бою. Впрочем, даже сражаясь, Адам был гуманнее, чем раньше. Но Сбор все ближе, надо снова тренироваться в полную силу, чтобы продать свою жизнь безмерно дорого, если кто-то еще кроме горца  сможет его найти.

Горец вел себя странно. Странно даже для МакЛауда и это не могло не беспокоить. Вот ведь навязался на его, митосовскую голову, Бойскаут неуёмный. Даже пресловутое дункановское "нашей дружбе конец" не остановило Митоса от непрошенной помощи, а тут... вроде как спокойная обстановка... Сбор! Спокойная обстановка и временное помешательство всех уцелевших (ненадолго) бессмертных – взаимоисключающие понятия. А еще эта промелькнувшая грусть... кажись, великий воин Света мириться явился. Лучше поздно, чем никогда. Опустив вздыбленные "иглы" иронии, Пирсон снова придал голосу лукавые нотки. Похоже, Дункан даже не представлял, как умудрился обидеть друга в лучших начинаниях в прямо смысле слова. Раз забыл, не заметил... пусть так. И все же странно...
− Правда, и какое же?
Вместо светской беседы следовало бы проверить, не накачал ли еще какой странный доктор Мака наркотой по самое не могу, уж больно горец... подозрительный сегодня. Интересно, как же он загонял людей Джо, чтобы они умудрились достать буквально из-под земли Адама Пирсона. Столько труда...
"Я просто польщен. Был бы. Неужели ходячий рыцарский кодекс хоть что-то осознал?"

"Все страньше и страньше", - вспомнилась вдруг Алиса в стране чудес. Вернее, Старейший ощущал себя попавшим в страну дураков, где он единственный не понимает как читать заклинание для выращивания денежного дерева.
Либо Адам спит еще и весь этот маразм – просто сон, либо с Маком и правда не все в порядке. Тогда к оному следует присмотреться. Как обычно, впрочем. Рассмеявшись сравнению с феей, ну еще бы, где дамочка в розовом с волшебной палочкой, а где Митос в гриме с окровавленным мечом, Старейший озорно фыркнул. Раз Дункан делает вид что все хорошо и ничего не было, будем играть по предложенному сценарию, иначе от него не отвязаться.
− В таком случае, не соблаговолит ли Ваше высокоблагородие присоединиться к скромному мне для вкушения второго завтрака?
Ответный поклон, в точности отзеркаливший горца.
− Там есть сносная харчевня, - махнул рукой Старейший в сторону выхода, имея в виду местное кафе, в котором действительно можно было весьма неплохо покормиться.

"Сумасшедшего историка!" - мысленно передразнил издевательским тоном Митос, - "дубина шотландская. Вернее пень с глазами".
Адам сердился на ученика, хотя ничем это не выдавал, как и свою обиду. Не дело это для столь старого бессмертного поддаваться чрезмерно чувствам - вот на лицо результат. Вернее, вышагивает рядушком с истинно-довольной рожей. Кстати о роже. Странно, это слишком странно. Даже для Горца. Даже для пьяного горца. Даже для пьяного горца, получившего тепловой удар. Хотя... Адам зашел вперед и остановил Маклауда, уверенно беря его слегка недобритое лицо в ладони и внимательно всматриваясь в белок глаз. Нет, трезвый. Во всех смыслах. Значит, это просто нервы. Все становятся сами не свои во время последнего этапа Сбора. Возможно, Мак тоже чувствует его приближение и подсознательно натянут как струна, скрывая это не свойственной ему иронией, ведь все боятся. Даже Митос. Хотя он беспокоится не за себя. После достаточно близкого знакомства с Маком, Джо, Амандой, Валикурами, Митос как-то незаметно для себя заразился маклаудовской обязанностью оберегать. Правда, в отличие от максималиста-горца, Пирсон избрал определенный круг своих подопечных, который не собирался расширять даже под страхом смерти.
Отпустив Дункана, Старейший засунул руки в карманы джинсов и, слегка сутулясь, бодренько пошагал вперед к завтраку. Второму, третьему, какая, на фиг, разница.
− Показалось, − обронил на возможный вопрос друга.
Терзаясь душевно, Наблюдатель оставался спокойно-пофигистично-ироничным снаружи. Хороший шит, ведь тот, над кем насмехаешься, не может причинить боль... может, конечно, но пусть и маленькая, но ответная месть свершается уколом насмешки.

Всю дорогу Старейший молчал.  Страха он не увидел в горце. Это было что-то другое, нечто новое и совершенно незнакомое... скорее - смутно знакомое. Митос был собран и серьезен, создавая, обдумывая и отметая версии, что же происходит с его другом. Имитация - высшая форма лести, вспомнилось, когда Мак повторил его жест. Лишь получив от приветливой официантки  прямо в руки меню, изволил вежливо поблагодарить и углубится в чтение... нет. Митос скользил по строчкам, машинально отмечая, что тут можно  заказать на завтрак, но мысли его все еще крутились вокруг Дункана. Адам не понимал, что с горцем. Вернее, не так, его посетила одна догадка. Одна совершенно невероятная догадка, ведь если сам бывший Смерть видел и греческие оргии и игрища римских патрициев, то Мак – эталон рыцаря в сияющих доспехах, а никак не... Но этот вариант тоже можно проверить. Хуже уже точно не будет. Самое страшное то может сделать шотландец – снова прогнать Митоса. А Дункан, кажись, умудрился в кой-то веки выбрать правильное время и место чтобы попросить прощения. Теперь, хорошенько посмотрев ученику в глаза, буквально заглянув в душу, Пирсон определил, что тот однозначно настроен на примирение сторон.
− Кофе, пожалуйста, со сливками и двумя кубиками сахара.
Но интересный момент... правда, по причине брутальности Мака, спросить о своей теории напрямую Старик не решился.

− Салат... − задумчиво повторил Адам, краем глаза наблюдая неприкрытый флирт Дункана, на которое, о боги, девушка купилась с искренне-счастливым выражением лица. Старейший едва сдержал насмешливое фырканье. В прочем, МакЛауд хорошо научился пользоваться подаренными природой внешними данными, − да. И мне тоже.
"Надеюсь, на этом знакомство с морем ограничится".
У Отеля был прекрасный выход к океану, но Митос даже близко не подходил, поскольку случай из прошлого хорошенько отшиб желание лазить по открытым водным пространствам.
Тарзану, простите, МакЛауду принесли его заказ, вернее заказы обоих мужчин,  кои получились идентичными. Но есть слонов Древнему не хотелось. Не по причине их полезности в народном хозяйстве, а из-за своих дум непростых. Сказать, что Митос никогда не думал о Дункане не совсем как об ученике, было бы неверным, скорее он запрещал себе искать в тех мимолетных взглядах и прикосновениях двойной смысл. Они друзья. Точка. Иное было бы неправильно с точки зрения позиции Митоса здесь и сейчас. Митосу прошлого же было бы глубоко параллельно, какого пола... кхм, объект возникшего желания. Но это в прошлом и уже давно. Он сам так решил.
Салат оказался на удивление вкусным, а прелесть местного кофе Пирсон уже заценил раньше. Покончив с завтраком, лениво отхлебывая кофе, Митос с лукавым интересом поглядывал на друга. Словно испытывая его. Невинные шалости, ничего не значащие и ни к чему не обязывающие, возбранять себе Наблюдатель не стал.

Видимо, горцы действительно не умели одновременно делать двух дел. Или просто Дункан еще не научился. Ничего страшного, у него впереди тысячелетия... Хотя, с такими моральными принципами, коими славился мистер МакЛауд, без помощи верных друзей оному мечнику жить Адам пророчил лет еще пару сотен. Ну 500 - максимум. Это если случится ядерная война.
То, что Пирсона обозвали старым, еще ничего, хотя тактичность вообще не конек Дункана. Кстати, рано или поздно нужно ему это объяснить. Лучше рано. Например, сейчас.
− Мак, ты на редкость тактичен, − заметил Старейший, не глядя на собеседника, − я еще помню Алексу.
Да, влюбится в смертную для бессмертных явление нередкое, но влюбится в смертельно больную, умирающую женщину, которой осталось жить полгода - Митос превзошел сам себя. Эти несколько лет после ее гибели, несмотря на все приключения, щедро отсыпаемые легкой рукой МакЛауда, оставались острой памятью, хотя ни горец, ни Доусон, ни даже Аманда бы не заметили, что Старик не в настроении заводить романтические знакомства. Когда уходят любимые, 5000 лет опыта не дают ничего, кроме способа справится с этим ударом.

Наблюдать за изменениями лица Дункана было ...познавательно. Настолько краснеющим горца Старейший еще не видел. Тот, казалось, прямо сейчас молился о возможности провалиться сквозь землю. Все самобичевания паладина с катаной прекрасно высвечивались на его лице, не нужен был даже опыт множества лет. Читать МакЛауда всегда было не сложно.
"Значит эту обиду ты понял, а об неоднократном обвинении в предательстве, о разрыве дружбы, о своем презрении - о тех обидах уже забыл? Зато я не забыл. Я ничего не забываю".
Митос одернул себя, напоминая, что сравнивать 5000 с гаком лет и 400 - не дело. Душевные метания с близкого расстояния, разумеется, очень забавны, но из-за своего дурацкого кодекса, ученик же теперь будет терзаться, пока не вымолит прощения. Причем карать и корить себя весьма безжалостно. На то он и МакЛауд из клана МакЛаудов.
Поднявшись со стула, Митос неторопливо обошел столик и положил ладонь ему на широкое плечо.
− Знаю.
"Прояви милосердие, бывший всадник Смерти, теперь ты можешь это сделать".

Теперь уже Старейшему придется отвлекать горца от тяжелых размышлений. А что делать? Уж очень жалобный взгляд у МакЛауда был. Словно у побитой собаки, которую пинком тяжелого сапога собираются отправить за дверь в грозу. К тому же, Митос заметил, как напрягся его друг-килтоносец под вроде как успокаивающим жестом, означавшим прошение за непредусмотрительную глупость. Самое удобное время, чтобы проверить теорию, не отходя от кассы, так сказать.
− Ты уже был на пляже? – спокойно поинтересовался Адам, не находя нужным отвечать на, в общем-то, риторическое пояснение присутствия одного конкретного горца в определенной местности.
"Решил перед смертью мудрости поднабраться? Лучше поздно, чем никогда".
Убирая руку с плеча Дункана, вернее, перед тем как убрать ее окончательно, словно невзначай провел по шее мужчины кончиками пальцев. Мимолетно. Случайно. Однако внимательно следя за реакцией своего подопечного на, в общем-то, невинное касание. Ничего такого Пирсон раньше не замечал за шотландцем, но мало ли... слишком многое произошло в последнее время, и... люди меняются. Он сам тому живой пример.
Возможно Дункан решил что Старейший достаточно осведомлен, чтобы успокоить его, горца, чувства, как отправил на сражение с темной стороной, уверенный в победе Мака. За помощью обычно идут к тому, кому доверяют.
"Просить прощения, не прося его... интересный способ".